Этого в докладах генералов не было: Правда о наших танках на фронте — неприятно, но Белоусов должен знать

Кавалер ордена Мужества Антон Саверин родом из Брянской области, из приграничного с Украиной посёлка Навля. До войны занимался строительством, работал в том числе на атомных электростанциях. Когда началась СВО, ему было 28 лет. В первые же дни получил ранение его друг — Антон приезжал в госпиталь его поддержать. И уже тогда начались прилёты по другому приграничному населённому пункту — Клинцы, где служили срочную соседские молодые ребята. Антон решил, что обязан помочь парням. И ушёл добровольцем. В танкисты.

"Без связи по несколько дней"

В своё время его не взяли в армию из-за серьёзного плоскостопия. Но в этот раз удалось договориться с военкоматом. Сначала его записали в помощники гранатомётчика, то есть в штурмовики, но потом определили в танкисты. Это Антона только обрадовало — он любил читать книги по военной истории и особенно про танковые бои. Да ещё их отправили в Наро-Фоминск — в элитную Таманскую дивизию. Антон попал в полк, который участвовал в танковых биатлонах и парадах на Красной площади. Из Наро-Фоминска перебросили на полигон в Петербург.

ФОТО: За 15 минут до отправки в зону СВО. Антон сделал это фото для мамы. Фото предоставлено Антоном Савериным

Их привезли в Питер 28 июня в праздник "Алых парусов". Стояла жара. "КамАЗ" был набит людьми. Антону запомнилось, как их встречали на улицах: когда останавливались на светофорах, им в машину закидывали сигареты и воду.

Его стали учить на оператора-наводчика танка Т-72Б3.

Это модернизированная, относительно свежая модель. Там уже стоит электроника. Есть конвейерная система зарядки снарядов. Я замучил капитана-инструктора вопросами. Максимально на тренировках хотел отработать и моделировал разные ситуации. Что делать, если танк наехал на мину или снаряд попал ему в бок? Как совершить выстрел в ручном режиме, если отказала электроника? Как завести танк? Всю броню изучил вдоль и поперёк. Дальномер у этого танка электрический — расстояние до цели рассчитывает автоматически, а раньше это делали по шкалам, но их я тоже изучил. В общем, уже через пару дней сам был для наших ребят как инструктор,

— вспоминает Антон.

После полигона их самолётом доставили в Белгородскую область. Но перед тем как получить свои Т-72Б3, отправили на какую-то военную базу дооснащать танки Т-90М "Прорыв" — участников парадов на Красной площади с нарисованными георгиевскими лентами на бортах. Они ставили на них динамическую защиту, накладывали специально разработанные для этого танка маскировочные сети, поглощающие тепло, — так, чтобы он был невидимым для тепловизоров. На броню этих танков наваривали подобия мангалов — уголки из стали-"тридцатки". Но они из-за разности в металлах плохо держались — отваливались по дороге просто от вибрации. 

Их Т-72Б3 тоже пострадали при транспортировке. Они получали свои танки в Изюме. Их везли туда на тралах, а поскольку высота этой машины 2,4 метра, да ещё плюс высота антенны рации 2,5 метра, то они "собрали" по пути все провода.

Экипажу Антона ещё повезло: их антенна хоть и была вся переплавлена, но рация на танке работала, только подглючивала. А у кого-то после таких коротких замыканий бортовые рации просто отказали. Это усугубило проблемы со связью. Ведь им выдали обычные радиостанции "баофенги", которые продаются в интернете по 3-5 тысяч рублей. Были ещё "Дуэты" и "Азарты" советских времён с большими антеннами, но с севшими аккумуляторами, которые не держали заряд. В итоге, бывало, на передовой им приходилось сидеть без связи по несколько дней.

С обеспечением в 2022 году вообще была беда. Бронежилеты танкистам выдали ещё "афганские" — некоторые с дырками от пуль. В отличие от Т-90, маскировочные сети, делающие танк "невидимым", для Т-72 не полагались.

"У противника "Старлинк", а у нас карандаш и бумага!"

Боевое крещение экипаж Антона принял у села Петрополье Харьковской области.

ФОТО: 2022 год. Украина. Фото предоставлено Антоном Савериным

Когда заходили, нам никто не сказал, что никаких позиций для нас не оборудовано, нет блиндажей. Мы заехали в лесополосы. Это не леса, а разграничительные зелёные линии шириной максимум 100 метров между полями, засаженные не какими-то высокими деревьями, а быстрорастущими яблонями и грушами. Сами поля — чернозём: для войны грунт ужасный — очень мягкий. Когда ты едешь по нему на танке, то просто ползёшь на пузе. Мы так вспахивали эти поля, что потом как ни маскируй свой след, как ни закидывай его колосьями, он всё равно сверху хорошо виден. В сами лесополки было не заехать иначе, кроме как снося танком деревья и делая просеки. Естественно, скрыть своё место расположение от вражеских дронов было нельзя. Я ехал на войну с убеждением: если я в броне, то хорошо защищён. Но уже в первую ночь прилетели дроны "Баба-яга" и свалили три наших экипажа. На следующий день я собирал то, что осталось от девятерых пацанов, в коробку из-под сухпайка,

— рассказывает Антон.

Если на их стороне не было оборудовано ничего, то у противника в Петрополье имелись подземные бетонные укрытия, в них прятались два танка Т-64. У каждого — четыре позиции для стрельбы. Танк выезжал из-под земли, делал выстрел с одной позиции, откатывался, потом заезжал на другую, делал второй выстрел и возвращался под землю. По этому укреплению наши "Грады" разряжали целые пакеты реактивных снарядов, но не могли его пробить. Пехота противника сидела в лисьих норах — специальных боковых ответвлениях в окопах. У них были тепловизоры и спутниковый старлинковский интернет.

А мы сидели с карандашом и бумажкой,

— усмехается Антон.

От них до вражеской позиции было примерно 800 метров. Ближе наши танки не подходили, так как было непонятно, где минные поля. И ещё — из-за опасности попасть под удар вражеских птурщиков. По словам Антона, больше всего танкисты боялись "джавелинов". Именно от них наши танки в то время, пока ещё не появились FPV-дроны, горели чаще всего. Да ещё бронетехника ходила колоннами, будто и не было печального опыта Чеченской войны. Антону казалось, что они воюют по учебникам Второй мировой — чуть ли не с криками "ура" толпы пехоты бросались вперёд на врага.

С доставкой воды было хуже, чем со снарядами

В первом бою они работали двумя машинами.

Это было совсем не похоже на стрельбы на полигоне. По тебе ведут огонь, после каждого разрыва снаряда поблизости твой танк качает, подбрасывает взрывной волной. У меня аж дыхание перехватывало. А после каждого моего выстрела перед танком поднималось облако из земли и пыли — становилось ничего не видно. Поэтому механик проезжал хотя бы метр вперёд или назад. Пока он делал перегазовку, я жал на АЗ (автоматическая зарядка), и в ствол шёл следующий снаряд. Когда комплекс наведения "Сосна-У" снова начинал видеть, я прицеливался и делал новый выстрел. Отстрелялись, разгрузили полностью весь барабан из 22 снарядов — ушли,

— так Антон Саверин описывает работу танкистов.

И такая работа была пять-шесть раз в сутки. Но и после выхода из боя она не заканчивалась.

Фото: Andrey Titov/Business Online/Globallookpress

Их экипажу повезло — им достался относительно новый танк 2017 года выпуска с хорошим стволом, но чтобы он и дальше оставался хорошим, его требовалось каждый день чистить тяжёлым стальным 12-метровым шомполом с полуметровым "ёршиком", поднять который и водить им туда-сюда можно было только втроём.

Ещё требовалось пополнять арсенал снарядов. Из-за вражеских дронов в небе машины снабжения не рисковали подъезжать близко к позициям. Выкидывали боеприпасы где-нибудь за 3-4 километра до них — прямо в кювет у дороги, россыпью, без ящиков. А танкисты за ними потом приезжали и по цепочке грузили в танк. Так же скидывали брёвна для строительства блиндажа.

Ты их грузишь, а над тобой высоко в небе висит дрон, и ты не знаешь — свой или чужой, может, возьмёт сейчас и спикирует,

— говорит Антон.

Свой блиндаж они копали четыре дня.

С доставкой воды было ещё хуже, чем с доставкой снарядов. Её не подвозили по несколько дней — из-за дронов и постоянных обстрелов. Если шёл дождь, они натягивали плащ-палатку и собирали воду в бутылку, кидали в неё таблетку для обеззараживания из сухпайка. Но от расстройства желудка это всё равно не спасало.

Артиллерия с обеих сторон умолкала лишь на короткий промежуток времени — с 5 до 6 утра. А потом опять начинались взаимные "эсэмэски".

Много проблем доставляли вражеские кочующие миномёты. Миномётный расчёт выстреливал четыре мины и ехал в другую точку. Накрыть его артиллерией было сложно — она не успевала наводиться на цель.

Смерть лейтенанта

Активно действовали вражеские ДРГ. Антон рассказывает, что три их танковых экипажа находились в одной лесополосе. Под охраной четырёх разведчиков, восьми пехотинцев и одного снайпера. Они расставляли по периметру растяжки и сигналки. Но диверсантов это не останавливало.

Один боец, находясь на посту, отошёл присесть по большой нужде. Его скрутили в бараний рог и убили, потом кинули две гранаты в блиндаж, где на рации сидел молодой лейтенант. Он был ещё жив, ДРГ забрала его с собой вместе с рацией, планшетками, картами с отмеченными на них позициями. Из-за того, что враг узнал нашу радиоволну, мы вообще остались без связи. Ждать, пока до нас доедут связисты и перекодируют рации, было долго. Пришлось тянуть проводную связь — но и на это тоже ушло время. А молодого лейтенанта нашли через пять дней с пулей в голове. Украинцы его допросили, поставили на колени и застрелили. В другой раз ДРГ зашла на соседнюю позицию из-за того, что часовой в карауле заснул — спит до сих пор. Но ту группу успели заметить и отогнали.

Большая опасность исходила и от мобильных телефонов. Потому что подключение шло через вышку украинского оператора "Киевстар". Звонок с российского номера в зоне боевых действий сразу пеленговался. Некоторые сослуживцы Антона уходили за километр, чтобы позвонить родным. Разговаривали пару минут. Потом выключали телефон и едва успевали убежать из этого места — весь квадрат накрывала вражеская артиллерия. Сам Антон телефоном не пользовался.

Раздавить врага

После трёх безуспешных попыток штурмовать Петрополье пехотой при огневой поддержке танков и артиллерии поступила команда атаковать врага на броне, задавить его гусеницами в прямом смысле слова.

На штурм пошли тремя танками, с трёх направлений. Экипаж Антона — по центру. За ними — пехота.

Мы шли напролом. Вокруг нас всё взрывалось. Мы понимали: назад пути нет. Потому что тогда всю пехоту за нами на 800 метрах открытой местности "разобрала бы" вражеская артиллерия. От самой деревни Петрополье к тому времени уже ничего не осталось — только подвалы. Между руинами бегали курицы и собаки. А из самих руин по нам открывали огонь. Мы видели вспышки выстрелов и били туда прямой наводкой. Очень хорошо работали наши две "птички"-корректировщики — спасли нас неоднократно. Это же очень непросто и требует большой концентрации внимания — увидеть сверху гранатомётчика в этих развалинах, когда всё в дыму и огне. Мы били по ним иногда метров с пятидесяти. Мы ездили по вражеским телам и наматывали их на гусли. Один наш танк провалился в замаскированный блиндаж. И мы приняли пацанов к себе на борт. Мы прорвались! Среди пехоты были потери, но небольшие — в основном от осколков и пара человек подорвались на минах.

ФОТО: Экипаж. Фото предоставлено Антоном Савериным

После Петрополья танк Антона Саверина участвовал ещё в освобождении Малой и Большой Камышевахи.

А потом 29 августа его ранило. Спустя две недели в госпитале он узнал, что населённые пункты, которые он освобождал, наши войска оставили. В результате памятных всем событий, получивших официальное название "перегруппировка". 

Сослуживцы рассказали, почему это произошло. Они знали, что за речкой стоит 8-тысячная группировка врага и что её продолжают усиливать, но по ней никто не работал — было нечем. Артиллерия не доставала, а ближе подойти не могла, её тут же начинали крыть капитально. Оставляло желать лучшего и взаимодействие между соседними подразделениями. В том числе из-за отсутствия между ними нормальной связи.

Антон говорит:

2022 год вообще был тяжёлым. Многого не хватало. Но ничего, бывает. Мы учимся. Как и в 1941-м. Тогда тоже были не готовы, и немцы смогли захватить полстраны, но наши деды и прадеды собрались и дали им! Сейчас то же самое.