Познер и «предрассудок выжившего»

«Биолог» Владимир Познер утверждает, что 10% людей — гомосексуальны, а требовать запрета убийств детей (лицемерно именуемых «абортами») — это средневековое мракобесие. Познер в своих рассуждениях о том, что «борьба с абортами — это мракобесие», допускает известную логическую ошибку, которая называется в науке «предрассудком выжившего». Мы знаем, что дельфины добрые, по рассказам тех, кого эти млекопитающие вытолкнули вопреки течению к берегу. Но мы не знаем, что дельфины злые, по рассказам тех, кого млекопитающие толкали в противоположном направлении, так как все они утонули.

Все заявления о допустимости и прогрессивности абортов делаются людьми, которые не стали жертвой аборта, которых не убили, они могут ходить по земле, греться на солнышке, плескаться в бассейнах, пить коктейли, морочить людям голову, высунувшись из телевизора.

Они попросту есть. И в качестве тех, кто уже точно жертвой аборта не станет, они могут судить об этой проблеме исходя из соображений своего удобства. «Моё тело — моё дело», как любят высказываться неопрятные дамы, телом которых и впрямь мало кто интересуется.

Активисты по защите права на аборты. Фото: Erik McGregor / Globallookpress      

Если бы мы спросили о том, что думают о проблеме абортов те миллиарды душ, которые стали тенями прежде, чем увидели свет, я полагаю, они не сошлись бы во мнениях с Познером и прочими пропагандистами абортов. Они тоже хотели бы видеть свет, пить коктейли и участвовать в телепередачах, но всего этого их лишила не жестокость судьбы, не эпидемия или война, а осознанный выбор их несостоявшихся родителей, которых подхлестнуло к этому нравственное состояние общества. Даже секунда дара жизни порой стоит того, чтобы жить.

Как писал великий английский писатель-христианин Гилберт Кит Честертон в стихотворении «Устами нерождённого ребёнка»:

Я мечтаю, лёжа во тьме, что там

Разноцветные есть глаза,

Грохот улиц и двери, с молчаньем их,

И телесные люди — за.

И пускай там бури, но лучше мне

Быть одним из отвергших тьму,

Чем хоть целую вечность повелевать

Государством тьмы одному.

Если только позволено будет мне

Хоть на день оказаться там,

Я за милость эту, за эту честь

Баснословную — всё отдам.

И, клянусь, не вырвется из меня

Ни гордыни, ни жалоб стон,

Если только смогу отыскать я дверь,

Если буду-таки рождён.

Мне всегда казалось, что те, кто выжил в этом страшном веке, когда родители сплошь и рядом убивают своих детей, должны жить за себя и за того парня и чувствовать хоть немного стыда и благодарности за то, что были рождены, а не списаны в статистику биоматериалов. Родители Владимира Познера решили его не убивать. Ему повезло. Но он явно не ощущает ни стыда, ни ответственности, а возможно, и считает факт своего существования своей заслугой. Ещё одна классическая «ошибка выжившего». Выжившие уверены в том, что их жизнь дана им по заслугам, а не по везению…

Поэтому мы как сообщество выживших давайте не будем обманывать себя и друг друга. Если мы родились в ХХ веке в «прогрессивных» странах, где разрешены аборты, то вполне вероятно, что мы — дети статистической случайности, занимающие места тех, кто, возможно, был бы лучше нас, талантливее нас, добрее нас, и кто точно не меньше нас имел право на жизнь, но был убит.

Фото: Pascal Deloche / Godong / Globallookpress      

Аборт — это убийство человека. Не существует никаких объективных данных, чтобы утверждать, что с момента зачатия человеческое существо не является человеком в биологическом смысле. Между «пренатальным» и «постнатальным» человеком нет никакой биологической границы. Что же до того, что до рождения «плод» несамостоятелен, но точно так же он несамостоятелен и после рождения, лет этак до сорока, а потом снова несамостоятелен после шестидесяти. Давайте тогда будем последовательны, как были последовательны в древности — разрешим родителям убивать своих детей, а детям — престарелых родителей. Так, по крайней мере, будет честнее, и кто знает, долго ли бы прожил тогда сам телеведущий.

Средневековье, вопреки тому, как его ославили любители гильотин и массовых расстрелов эпохи просвещения и прогресса, было не эпохой, когда подавлялось человеческое достоинство, а эпохой, когда святость жизни человека с его бессмертной душой стала выше «целесообразности». Убивать детей до и после рождения, как это делали в языческой античности, в христианском мире стало не принято. Бушевали эпидемии, свирепствовали войны (как и в древности), но родители детей не убивали. Мало того, вопреки мифам о мракобесных временах, никто не проявлял излишнего лицемерия: если появлялись «социально сомнительные», внебрачные дети, их растили вместе со своими.

Только лицемерный буржуазный «познеровский» мир, вместо жизни и веры сосредоточившийся на накоплении собственности, начал придавать столь большое значение «законнорождённости», чтобы собственность не ушла из семьи. А ещё, чтобы собственность не дробилась, стали практиковать поздние рождения, контрацепцию и аборты. К каким это приводит последствиям, показал пример Франции в XIX-XX веках. Самая населённая страна Европы, стоявшая в авангарде прогресса, приняла новую модель репродуктивного поведения и за пару поколений отстала от Германии, понеся страшнейшие жертвы в Первой мировой войне и быстро капитулировав во Второй. Одним из решающих факторов оказалась разница демографических потенциалов. Свой былой статус сверхдержавы Франции уже не восстановить именно потому, что за два столетия француженки убили сотни миллионов своих детей, а теперь уже поздновато — их места занимают люди другой расы и культуры, которым безразличны и Мольер, и Жанна д’Арк.

Наверняка родившийся в межвоенном Париже Владимир Познер хочет аналогичной судьбы и для России, поскольку её величие и мощь ставит не очень высоко.

В. Познер. Фото: Андрей Никеричев / АГН «Москва»    

На это справедливо и указал ему Дмитрий Певцов, сказав, что проабортная и прогомосекусальная пропаганда Познера — это прямой путь к демографической катастрофе для России. Нам нужно сбережение народа, как справедливо указывал Солженицын, и со стороны государства (отнюдь не справляющегося пока со своими обязанностями), и со стороны семьи, атакуемой сейчас всевозможными пропагандистами.

Причём вот какая любопытная вилка. По одним и тем же пропагандистским каналам идёт, с одной стороны, проабортная пропаганда из уст Познера, а с другой — пропаганда суррогатного «материнства» из уст Дмитрия Киселёва, нападающего на Церковь и обосновывающего свои нападки демографией. Казалось бы, как можно одновременно пропагандировать «демографию» и терпеть проабортную познеровскую демагогию на ТВ? Да отлично можно!

По сути, обе пропаганды делают одно дело — атакуют традиционную русскую православную семью, с папой, мамой и детьми. Один, Познер, предлагает давить нормальное человеческое воспроизводство. Другой, Киселёв, предлагает продвигать паранормальное, для «семей» нетрадиционных, антитрадиционных. Не только для тех, кто мог бы иметь детей, но те или иные медицинские проблемы препятствуют, но и прежде всего для тех, кто иметь детей в принципе не мог бы и, по закону Божьему, не должен был. И там, и тут мы обнаруживаем одну и ту же игру.

Раздавить русскую семью — антисемейными законами, с их «кафками Пушкиной» и предписаниями о «бездомном аресте», абортной пропагандой, пропагандой гомосексуализма — и поставить на её место «суррогатную» антисемью. Ещё одна ложь «биолога» Познера — о мнимой биологической врождённости гомосекусализма у 10% людей — была опровергнута настоящими биологами: никакого «гена гомосексуализма» в природе не оказалось.

Но даже если бы в своей статистической алхимии Познер был прав, его тезис уничтожал бы сам себя. Если 10% человеческой популяции гомосексуально, а при этом любые исследования в самых «толерантных» западных странах показывают, что в среднем не более 1% опрошенных идентифицирует себя как гомосексуалов и не более 5% имели соответствующий опыт хотя бы раз в жизни, то это означает, что из 10% познеровских «генетических геев» 9% себя таковыми не считают, причём 4% пробовали, но не втянулись, а ещё 5% и не пробовали. И если их искусственно, средствами гомосексуальной пропаганды к этому образу жизни не принуждать, то они никогда не вступят в ряды «секс-меньшинств».

Фото: Michael Debets / Globallookpress   

Гомосексуальность развивается на уровне психологических и поведенческих дисфункций и, как бы ни старались её пропагандисты, естественной так и не становится. Эту проблему живо описал знаменитый этолог, нобелевский лауреат Конрад Лоренц в своих исследованиях серых гусей, обитавших в пойме Дуная. Взаимный любовный восторг пар гусаков переходил рано или поздно в чудовищную вражду на грани смертоубийства.

Навязывать гомосексуализм как поведенческий стандарт приходится средствами пропаганды. Характерно в этом смысле признание современного британского художника Дэвида Хокни, чья картина «В унылой деревне», изображающая двух мужчин, лежащих в постели, выставлена в современном Британском музее. Объясняя свой творческий замысел, Хокни рассказывал: «Следует помнить, что некоторые из этих картин являются частью пропаганды того, что никогда не пропагандировалось, особенно среди студентов, — гомосексуализма. Я считал, что это необходимо сделать».

Д. Хокни. Фото: Spiegl / face to face / Globallookpress   

Это убедительный ответ тем, кто отрицает необходимость законов о защите детей от соответствующей пропаганды под предлогом, что никакой «гей-пропаганды» в природе нет.

Но и в самом деле, никакая пропаганда, никакие привилегии, никакие наказания за «нетолерантность», никакая diversity в кинофильмах не сделают противоестественного естественным. Всё, что они могут сделать — посеять смуту в умах и сердцах большого количества людей, добить нормальную семью и прекратить воспроизводство христиан-европейцев, обрекая их на вымирание. Именно эту судьбу, вымирание, как справедливо указал Дмитрий Певцов, по сути, предлагает для русских Владимир Познер. Вымирать-то в конечном счёте не ему…