Красный флаг и зеленый змий - кто кого сборет?

Отношения советской власти с алкоголем всегда отличались двойственностью - причем в этой сфере столь любимые режимом двойные стандарты цвели, как, наверное, ни в какой другой. Алкогольная тема регулярно использовалась пропагандой для "бичевания пережитков темного прошлого", для борьбы с "нежелательными элементами" и общественными явлениями, в попытках идеологически мобилизовать массы, дискредитировать врагов (как внутри страны, так и снаружи). То есть представляла собой выгодный информационный повод, давала возможность выступать в роли поборников нравственности, озабоченных народным здравием (как физическим, так и моральным) и вообще предоставляла широкие возможности для социальной демагогии.

В то же время, пожалуй, никогда в отечественной истории не пили так много - и именно в годы советской власти проблема алкоголизма приобрела масштабы национальной катастрофы, встав в ряд главных угроз существованию нашего народа. Никогда еще действительный курс власти не расходился с ее же декларациями так разительно и не имел столь сильного деморализующего эффекта для населения. 

Уже в первые годы большевицкой власти алкогольная тема стала предметом особого внимания. Начали с обычных рекламных мер - 8 ноября 1917 года было объявлено, что "впредь до особого распоряжения воспрещается производство алкоголя и всяких "алкогольных напитков", а декабре правительство продлило запрет на торговлю ими. Однако уже в декабре 1919 года вышло постановление "О воспрещении на территории страны изготовления и продажи спирта, крепких напитков и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ ", прозванное "полусухим законом" - разрешалась торговля напитками крепостью ниже 12 градусов.

Принципиальные подвижки начались вскоре после объявления "новой экономической политики": летом 1923 года, когда на пленуме ЦК ВКП(б) был поставлен вопрос о государственной монополии. Дискуссия развернулась между Л.Д.Троцким и И.В.Сталиным: первый считал недопустимым "строить бюджет на продаже водки", второй же утверждал, что "если мы бедны капиталами и если… мы не можем пойти в кабалу к западноевропейским капиталистам... надо выбирать между кабалой и водкой". Такая постановка проблемы озадачивала: почему отношения с капиталистами предполагали именно и заведомо кабалу? Как бы то ни было, сталинская демагогия, конечно, победила, будучи бесхитростно прикрыта словами о "временной мере" и обещанием запретить продажу "алкогольных напитков", как только изыщутся другие средства для финансирования промышленности. Уже с 1 января 1924 года ограничения на продажу крепких напитков были сняты, а летом 1925-го принято решение о государственной водочной монополии.

За годы сухого закона население в целом привыкло к новым реалиям; уровень потребления алкоголя в большинстве слоев общества (за понятным исключением низов) оставался невысоким. Поэтому действия большевиков вызвали возмущение. Н.А.Семашко вспоминал: "Наркомат здравоохранения оказался буквально завален письмами. "Кто отменил "сухой закон"!? "Почему разрешили продавать водку?" "Расстреляйте этих врагов, которые начали снова спаивать народ!". Однако в стране победивших низов такие настроения стремительно становились уделом меньшинства. Потребление же росло ударными темпами: если в 1913 году оно составляло 3,3 литра на человека в год, то уже в 1927 году - 3,7 литра (и это без учета самогона, которого в том же году выгнали 7,5 литра на человека).

Рыба, конечно, гнила с головы - контрольные органы били тревогу из-за роста взысканий и падения престижа партии по причине пьянства и разложения активистов и руководящих работников. В 1927 году пьяное бытовое хулиганство выросло в городах на 13 процентов, а в селах - на 45 процентов (по сравнению с 1925 годом). Прогулы принесли 135 миллионов рублей убытка, из-за понижения производительности труда государство недополучило 600 миллионов рублей. Школьная комиссия врачей-наркологов выяснила, что 90 процентов учащихся уже успели попробовать спиртное.

Относительная свобода слова в те годы еще сохранялась, поэтому обострение проблемы стало предметом регулярных обсуждений на страницах прессы, научных изданий, общественных и партийных собраний. Требовалось идеологическое решение - и в 1928 году началась первая в советской истории антиалкогольная кампания. Преследовала она цели очевидные - борьба с частниками-самогонщиками и кулаками (якобы пускавшими излишки хлеба на самогон), борьба с Церковью (якобы спаивавшей прихожан). Руководил кампанией глава воинствующих безбожников Е.М.Ярославский, к акциям массово привлекались комсомольцы - неудивительна поэтому оголтелость "борьбы за новую, трезвую жизнь". "Нечего с пьянкой шутить! Ее надо колотить! Культурно! Бурно! Пламенно, гневно! Долбить ежедневно!", - призывал "поэт" Д.Бедный. Вышел закон о борьбе с самогоноварением, местные органы власти получили для этого особые полномочия. 

В дело, впрочем, быстро вмешалась большая политика - а именно, провозглашенный курс на индустриализацию. Вот как формулировал "текущий момент" Сталин в письме главе правительства В.М.Молотову (сентябрь, 1930 год): "Нужно, по-моему, увеличить производство водки. Нужно отбросить ложный стыд и прямо, открыто пойти на максимальное увеличение производства водки на предмет обеспечения действительной и серьезной обороны страны… учесть это дело сейчас же, отложив соответствующее сырье для производства водки, и формально закрепить его в госбюджете. Имей в виду, что серьезное развитие гражданской авиации тоже потребует уйму денег, для чего опять же придется апеллировать к водке". Что ж, очень честно, выражение "ложный стыд" говорит о многом. 

Тут же была принята "программа выкурки спирта в 90 мил. ведер в 1930/31 году" (примерно 900 миллионов литров - на тогдашние 150 миллионов жителей СССР). Результаты не заставили себя ждать: пшеничная водка, поступившая в продажу летом 1932 года и отличавшаяся от прежних образцов большей крепостью, дала бюджету 17 процентов всех его доходов - впечатляющий показатель. Тогда же был принят новый, еще более жесткий закон о борьбе с самогоноварением - государству никак не хотелось упускать лишнюю "питейную" копеечку.

Такой курс вызывал решительный протест у оппозиции. В программе Союза марксистов-ленинцев М.И.Рютина было сформулировано требование "уничтожения позорного сталинского пьяного бюджета и спаивания рабочих и трудящихся масс". С подобными "вражескими вылазками" надо было что-то делать - и меры были предприняты в некотором роде даже изящные. А именно, товарищ Сталин порадел об исполнении "вековой мечты человечества" - сначала, на 17-й партконференции в 1932 году, было объявлено о "вхождении в социалистическое общество", а затем, в конституции 1936 года, о том, что социализм в СССР уже победил и "в основном" построен. А социализм примечателен тем, что в нем преодолены "вековые язвы человечества" - бедность, голод, эксплуатация человека человеком и, конечно же, алкоголизм. Естественно, что в этой обстановке какое-либо обсуждение проблем, вызываемых потреблением алкоголя, оказалось невозможно. 

Что, конечно, не означает, что проблемы волшебным образом решились. Горячительные напитки прочно входили в жизнь, чему подавали пример сами верхи: вторая половина 1930-х - это почти непрерывная череда всевозможных приемов, банкетов и чествований в Кремле по самым разным поводам, причем сталинские тосты цитировались во всех тогдашних СМИ. Как следствие, алкогольный способ проведения досуга (проще говоря - бытовое пьянство) стал общепринятым и даже социально одобряемым. Печать и витрины магазинов пестрели красочными плакатами "Пейте советское шампанское" или "Покупайте коньяк в гастрономе", а нарком пищевой промышленности А.И.Микоян гордо рапортовал об увеличении в 1932-1936 годах сортов ликеров, наливок и настоек с 25 до 69: "Какая же это будет веселая жизнь, если не будет хватать хорошего пива и хорошего ликера!" Рос и выпуск вина, по производству которого СССР вышел в мировые лидеры. 

Официозная картинка была довольно благостна: душевое потребление в 1932-1936 годах составляло 4,3-3,9 литра на человека, а в 1940 году было продано 2,3 литра. Однако статистика учитывала только водку, исключая все иные виды алкоголя, производство которых стимулировалось максимально. К тому же объемы алкогольной продукции по темпам роста заметно обгоняли все прочие отрасли пищевой промышленности. Стоит добавить и широчайшую доступность алкоголя в торговой сети. Наконец, архивы хранят внутреннюю переписку ведомств "о продолжающихся массовых случаях отравления людей денатурированным спиртом, жидкостью для очистки пятен на одежде" и прочим такого рода пойлом - ибо, конечно, изысканные ликеры и наливки в голодные 1930-е мог себе позволить весьма тонкий слой "счастливых советских людей". Поэтому утверждения различных недобросовестных публицистов о том, что "при Сталине народ трезвел", иначе как болтовней назвать нельзя.

Начало Второй мировой войны дало алкоголизации населения мощнейший толчок. Знаменитые "фронтовые 100 граммов" 40-градусной водки появились уже в ходе советско-финской войны - официально "в целях профилактики обморожений", на деле же - чтобы компенсировать бесчисленные проблемы снабжения, провалы идеологической работы и просчеты командования. А с началом ВОВ приступили к "практической работе" по выдаче водки войскам. При этом в тылу водка была изъята из продажи, став частью поощрения работников предприятий за "стахановский труд". На партноменклатуру и чинов "органов" ограничения не распространялись, хорошо (само)обеспечивались и работники органов снабжения - здесь скрытая иерархия советского общества проявилась максимально ярко. Однако даже при этом в 1945 году в структуре розничного товарооборота доля алкоголя составила 35 процентов! Объяснить этот парадокс можно тем, что "горячительное" исчезло из магазинов - но не из общепита: столовых, буфетов, закусочных. Так его потребление поддерживалось на уже установившемся уровне, причем к алкоголю еще и приобщилась огромная масса тех, кто ранее не пил - в первую очередь женщины-работницы и подростки.

За 1942-1944 годы было построено 26 новых спиртовых заводов (больше, чем за все 1920-1930-е годы). Постоянно понижалась цена на водку: поллитровка в 1944 году стоила 160 рублей, а в 1946-м - уже 80 рублей, после отмены карточек в декабре 1947 года - 60 рублей. В последние годы жизни Сталина регулярно проводились рекламные снижения цен на промтовары и продовольствие, и алкоголь неизменно попадал в списки. В результате цена водки уже к 1950 году составила 30 рублей, а в 1953 году ее реализация достигла довоенных размеров.

Послевоенный план восстановления народного хозяйства предполагал, что "водка… будет вытесняться продукцией пивоварения и виноделия". Однако благодушными прожектами вскоре легко поступились: в мае 1949 года политбюро ЦК посвятило специальное заседание проблеме сокращения потребления водки, решив увеличить ее производство при одновременном снижении цены. При жизни Сталина статистика алкогольного производства не публиковалась, позднее, однако, цифры стали известны: если в 1940 году было произведено 92,5 миллиона декалитров водки, то в 1945 году - 44,3 миллиона, в 1950 году - 62,8 миллиона, а в 1955-м - 116,9 миллиона декалитров. Производство пива составило по тем же годам 89,6, 40,5, 130,8 и 184,7 милллиона декалитров соответственно. Министерство торговли регулярно отчитывалось перед правительством о торговле алкоголем и получало взыскания за любые проблемы с наличием тары или сбои в торговых сетях. 

Государство по-прежнему решительно боролось с любой конкуренцией: весной 1948 года последовал указ Верховного совета СССР "Об уголовной ответственности за изготовление и продажу самогона" - криминализировалось даже изготовление горячительного для собственных нужд! А чтобы заместить самогон, в продаже стали появляться дешевые сорта вин - "плодово-ягодные ", "фруктовые" (в народе метко прозванные бормотухой). Выручка вообще стала фетишем работников торговли, и на местах реализация спиртного ассортимента шла без каких-либо ограничений. Куратор отрасли Микоян выражался так: "С улучшением питания населения возникает необходимость и увеличения производства всяких напитков, улучшающих аппетит ".

В результате усилиями "вождя народов" и его "верных соратников" к середине 1950-х годов в СССР уже прочно сложилась традиция бытового пьянства, плавно переходящего в алкоголизм. Пока что она не рассматривалась как нечто из ряда вон, правоохранительные органы и печать эти вопросы не поднимали. А между тем алкоголь для миллионов советских жителей превратился в единственное средство ухода от реальности - и именно при помощи алкоголя они осмеливались заявить о недовольстве происходящим. Судя по материалам уголовных дел, большая часть многочисленных высказываний, "выражающих радость" от сообщений о болезни и смерти Сталина, делалась именно в пьяном виде (что не мешало судам выносить обвинительные приговоры). Фактически алкоголь стал универсальным средством раскрепощения и выражения себя. Очень быстро властям, витавшим в облаках коммунистических прожектов, пришлось обратить внимание и на то влияние, которое оказывал алкоголь на советского человека как работника.