Больные проблемы СВО: Честный рассказ командиров на условиях анонимности

Этапы СВО

Если говорить о проблемах на передовой специальной военной операции, то их условно можно разделить на повседневную жизнь бойцов, на уровень ресурсов, для того чтобы обеспечивать наступательные действия или устойчивую оборону, и на стратегический уровень, то есть то, от чего зависит общая картина театра военных действий.

Следует особо отметить, что три года боевых действий специальной военной операции очень сильно отличаются между собой на различных этапах. Важно понимать, что за время этих боевых действий картина на поле боя сильно изменилась и продолжает меняться и по тактике боевой работы, и по стратегическим подходам.

То, что было насущно на момент начала СВО, зачастую утратило свою актуальность, а то и просто стало вредоносным.

Явным показателем этих изменений является характер увечий бойцов. Если в начале СВО 90-97% это были осколочные ранения в связи с артиллерийскими, ракетными ударами, в результате применения различных мин, то сейчас картина принципиально другая.

В среднем это 70-75% потерь от различных видов беспилотных аппаратов (в основном воздушных, но постепенно увеличивается и использование наземных и морских образцов).

Порядка 20% — это артиллерия. И только 5% — огнестрельные и сопутствующие ранения. Этот показатель очень явно говорит о том, как изменилась ситуация.

Сравнительно недавно резким фактором перелома стали дроны ФПВ — как называют их на фронте, "фэпэвэшки", "камики" (от "камикадзе").

Но даже после того как появились дроны ФПВ, уже в связи с ними возникли свои внутренние периоды, когда менялись подходы. Так, сферой изменений стал период, когда противник начал использовать тяжёлые дроны типа "Баба-яга" и прочие подобные для доставки ретрансляторов, других средств усиления сигналов в установке на них систем starlink.

Другим важным фактором стали дроны на оптоволокне, которые противник в последнее время также применяет, причём процесс идёт по нарастающей.

Сейчас картина принципиально другая. В среднем 70-75% потерь это от различных видов беспилотных аппаратов. Фото: seeasign/Shutterstock

Со временем всё чаще возникают "воздушные бои" между дронами, совершенствуется тактика таранов, использование сетей и т.п.

Поэтому какие-то экспертные оценки на основании того, что было в 2022-м, 2023-м, 2024-м и даже в начале 2025 года, зачастую устарели.

И поэтому ключевыми вопросами повышения качества боевой работы на всех уровнях являются скорость и адекватность реакции. К сожалению, с этим зачастую наблюдаются серьёзные проблемы.

Однако такие проблемы наблюдаются не только в системе военного управления, но и в обеспечении СВО.

Победные реляции о "тысячах и миллионах штук" выпускаемой продукции нередко не соответствуют обьективным процессам.        

Анекдот

Вспоминается старый анекдот про разговор двух генералов — российского и американского. Когда российский генерал говорит:

Качество питания наших солдат значительно увеличилось. Теперь они в сутки получают по три тысячи килокалорий.

А американский на это отвечает:

А у нас солдат получает шесть тысяч килокалорий!

На что русский, задумываясь, отвечает:

Это ты врёшь! Нельзя два ведра брюквы съесть!

Вот именно по такой модели механического расчёта показателей норм снабжения зачастую решаются проблемы  фронта. Когда, к примеру, запущенные в массовое производство системы связи, РЭБ и РЭР, БПЛА и так далее уже не соответствуют реальности и замыливают глаз в стремительно меняющейся обстановке, лишь позволяя "избранным" заработать и отчитаться.

Таким образом появляются дроны "Сибирячок",  "Чаппи" и им подобные, которые формируют те цифры формальной снабжённости фронта и которые в реальности дают крайне низкий уровень эффективности или вообще никакого, но при этом позволяют заинтересованным чиновникам рапортовать о том, что они якобы поучаствовали в обеспеченности фронта и достигли расчётных показателей.

И это притом, что у "птичников", то есть пилотов "малого неба" БПЛА сложились свои стандарты потребностей, где "королями" остаются "мавики": "классик" и "про" для сбросов, "Т" для ночи, "е" для зоны РЭБ, "матриксл" для повышения дальности наблюдения и корректировки артиллерийского огня и т.д. Такова и периферия к ним: "инкубаторы", усилители, старлинки, антенны и т.д. Аналогичная ситуация и в "ФПВ-диапазоне".

"Мавики" остаются "королями малого неба" - потребность в них на фронте продолжает оставаться высокой. Фото: Belkin Alexey/news.ru/Global Look Press

Казалось бы, закупай то, что надо бойцам, или бери  тактико-технические характеристики китайских моделей как стандарт для отечественных аналогов. Но нет, вместо этого нередко выбирается "свой путь", где изготавливаются удобные для промышленников образцы,  не нужные на передовой.

В итоге в сложных раскладах процессов ВПК реальные потребности фронта занимают одно из последних мест.

Так, если проанализировать снабжённость различных подразделений военной связью, то мы увидим абсолютно пёструю картину, где будут присутствовать купленные спонсорами или самими бойцами системы связи "моторола", "хитера", "аргут" и так далее, вплоть до сомнительных и опасных "баофенгов", кто во что горазд. Даже армейские "азарты" обязательно дублируются какой-нибудь частной цифровой связью.

Таким образом, до сих пор в реальности не реализован единый стандарт армейской связи, а также нормы снабжения в этой связи, и это очень негативно отражается на качестве боевой работы.

Другой острейший вопрос — это гражданский автотранспорт, квадроциклы, багги, легкомоторные лодки и другие малые транспортные средства, в том числе эвакуационные тележки различных моделей, без которых никакая современная боевая работа невозможна.

Простой вопрос: откуда на фронте берутся квадроциклы, мотоциклы, существуют ли вообще поставки квадроциклов на фронт? А без "буханки", квадроцикла невозможно сейчас ни провести нормальную эвакуацию, ни обеспечивать быстрый и скрытый подвоз личного состава на рубежи атаки, да и в целом обеспечивать повседневную деятельность бойцов на передовой, в том числе питанием, водой, заряженными батареями для радиостанций, медикаментами и прочими потребностями.

К сожалению, до сих пор на фронте отсутствуют какие-либо представительства или какая-либо активность со стороны корпораций и холдингов оборонно-промышленного комплекса. Все эти люди, зачастую удостоенные высоких государственных наградад, иногда и боевых, демонстративно игнорируют необходимость прямого взаимодействия с передовой, предпочитая конкурсы, кабинетные сцепки и совещания на уровне московских кабинетов и живя параллельной от СВО жизнью или просто повышая прибыли и личный комфорт.

Любое координационное конструкторское бюро, любой полевой мониторинг со стороны организаций, отвечающих за армейскую связь, различные виды вооружения, боеприпасов, БПЛА, на месте позволили бы обеспечить гибкое взаимодействие и ту самую, крайне важную скорость.

Отдельным аспектом выделяются системы РЭБ (или скорее — в случае с реалиями СВО — РЭБ-ПВО), потому что попытки сформировать системы РЭБ в некоем зафиксированном частотном диапазоне терпят крах. Радиоэлектронная разведка противника быстро мониторит работу этих образцов РЭБ, благодаря чему противник модернизирует свои ударные системы, обеспечивает плавающие волны, либо, как в случае с оптоволоконными дронами, находит альтернативное решение этой проблемы.

Работает РСЗО//Видео с официального ТГ-канала Минобороны

Если говорить отдельно об оптоволоконных дронах, то всё более острой проблемой становятся охотничьи ружья, которые зачастую являются главным способом отражения ударов оптоволоконных и прочих дронов.

Поставки этих ружей на фронт нередко осуществляются дикорастущим способом. И структуры Росгвардии в самом лучшем случае не столько обеспечивают эти поставки, но максимум им не мешают. Но говорить о том, что у нас флагманом обеспечения этим оружием является организация, которая в своё время была уполномочена быть ответственной за оборот гражданского оружия, которое теперь так востребовано на фронте, тоже не приходится.

Куда поступают эти ружья, зачастую непонятно. Подразделения на линии боевого соприкосновения сами договариваются о таких поставках, часто получают их по личным связям.

Не секрет, что значительная часть подразделений Росгвардии выполняют в основном режимную и тыловую работу, не присутствуя на ЛБС. И если таким образом Росгвардия обеспечивает свои потребности, то понять их где-то можно:  дроны летят сейчас куда угодно. Но всё-таки приоритетом должны быть подразделения на первых линиях фронта.

Отдельной проблемой являются пролоббированные "отечественными производителями" ограничительные меры по ввозу из-за границы комплектующих для кустарного сбора РЭБ-систем, что, конечно же, повышает прибыли определённых лиц, но больно отражается на бойцах.

Если говорить об оперативном и стратегическом аспектах боевой работы, то отдельным, до конца не решённым вопросом являются так называемые стыки различных воинских формирований.

Полагаем, что целесообразно было бы выделение отдельных номенклатурных обязанностей и должностей, которые бы отвечали в штабах армий и группировок только за стыки.

Потому что противник по всем правилам военной науки зачастую наносит удары в наиболее слабые звенья, а таковыми, несомненно, являются стыки, где их зоны могут разъезжаться до нескольких километров, образуя некую серую сферу безответственности. Где из-за разных систем связи и отсутствия обязательного протокола коммуникации с соседями (старые нормы уставов и наставлений устарели) нет даже нормального низового взаимодействия, где боевая работа разных подразделений, смыкающихся друг с другом, изолирована и не простроена, что и порождает враньё и бесконтрольность.

Именно устойчивость таких стыков и определяет устойчивость фронта — как в обороне, так и в наступлении.

Конечно же, отдельной проблемой является сама тактика боевой работы и система подготовки бойцов с учётом боевых реалий.

Повторимся, что боевой опыт на этом военном конфликте стремительно устаревает. Некоторые инструктора, получившие в лучшем случае опыт начала первого периода 2022 года, находятся в неадекватном состоянии для полноценного понимания того, что сейчас происходит на фронте. А отсутствие рамочных полноценных подходов не позволяет этот пробел устранить.

Выход       

Вероятно, самым живым способом выхода из этой ситуации в текущий момент было бы гибкое формирование в штатных структурах от батальона и выше — в обязательном порядке — своих учебных центров и полигонов, которые  были бы адекватны конкретной обстановке на линии боевого соприкосновения и выделения собственного инструкторского состава или инструкторов из числа привлечённых специалистов. Многие подразделения в режиме нештатных групп такие вопросы именно так и преодолевают. Но, конечно же, более правильным было бы это решение на организационном системном уровне.

Отдельной проблемой продолжает оставаться вопрос гуманитарной помощи. На имени некоторых военных структур сформированы паразитирующие надстройки с виртуальными якобы боевыми наименованиями, такими как "Троя", "Русский легион", фонды-паразиты типа "СВОим", некоторые псевдоказачьи организации, которые превратили тему гуманитарной помощи фронту в крайне прибыльный бизнес.

Боевые процессы не обеспечены технологическими процессами. Где наши комплексы РЭБ? Где новые снаряды, где замена стволов, пушек? Фото: Mil.ru

В реальности на передовой, вероятно, нет ни одного успешного подразделения, которое бы не пользовалось той или иной помощью гуманитарных организаций. Очищение от прилипал и мошенников является крайне важным элементом повышения качества снабжения всей фронтовой работы.

В целом ещё раз необходимо подчеркнуть, что победа куётся скоростью управленческих решений. Именно в их адекватности, в формировании полноценных механизмов обратной связи и объективного понимания различными командными центрами того, что на самом деле происходит "на земле", а не в существовании в болезненных иллюзиях того, что докладывается. Именно в этом один из главных практических залогов успеха СВО.